Мысли, которые чего-то стоят, занимают достаточно много места в сознании каждого человека, но мы их редко слышим — они скрыты под поверхностью наших ежедневных забот и ближайших интересов. Чтобы дать им возможность проявиться, нужно перестать говорить и начать слушать.
Слушать, как капли ливня врезаются в зеркало векового пруда, смотреть, как волны ветра перекатываются по его посеревшей взъерошенной глади. Где-то там, в глубине, под покровом бушующих вод, прячутся наши секреты.
Условие точного понимания — способность мыслить на пределе доступной нам сложностт. Отсюда наша немота, когда дело доходит до неоднозначных вопросов, на которые нет простого ответа (а чаще всего вообще нет ответа, а есть выбор).
Проблема с серьёзным мышлением еще и в том, что мы никогда не свободны от настроений и самочувствий, задающих исходные посылки. Как только я начинаю считать, что я объективен, я тут же попадаю в ловушку собственного сознания, которое склонно помещать себя в центр мира и делать свое текущее состояние исходной точкой мышления. Детская иллюзия всемогущества, представление о том, что мои мысли двигают устройством мира — ошибка “я”, которое думает, что если оно ощущает себя центром, то и является центром. Поэтому даже те наши мысли, которые кажутся нам серьезными и объективными, не обязательно таковы.
И, пожалуй, главное на сегодня. Мышление само по себе не содержит в себе силы, необходимой для того, чтобы верная мысль стала реальностью, обрела жизнь. Эта сила приходит как дар и с древних времен называется духом. Только мысль, соединившаяся с духом, приносит плоды. Дух неподвластен мысли — он рождается из еще более глубокого источника. Соединившись с духом, мысль перестает быть доказуемой, но обретает силу.
