Может быть, это искушение — генерить художественную прозу даже в дневниковых записях, где достаточно бегло нанести на карту маршрут? Наверно, я просто уже привык благодаря фрирайтингу изо всего делать феноменальную материю, которая всегда правда, хотя и не всегда такая, как мы сознательно хотим. И это удовольствие, которое возникает от нахождения в потоке живых мыслей и образов, это внутреннеее прочувствование вещей, о которых пишешь, не важнее ли оно всех остальных целей письма? Оно как свет солнца, выходящего из-за облаков в ветреную погоду, в котором озаряются и тают образы и воспоминания.
Фрирайтинг требует устоявшегося контекста, — места, которое хранит энергию прошлых озарений, энергию спокойную и светлую, в отличие от бурной, но мутной, лишенной глубины энергии дел и свершений, к которой мы привычны на рабочем месте. Есть упоение в бою, а есть светлая радость, которая превышает все.
Литературное творчество формально можно назвать работой, но это работа с собственной душой, и приносит она не опустошенность, а полноту, как волшебный источник, который тем полнее, чем больше отдает.
Может быть, все, что я пишу, когда выдается свободная минута, и есть моя книга. Странный жанр, отрывочный, но смысл все же складывается сам собой из этих обрывков и постепенно оказывается больше каждого из них.
