Ноогенная машина

Я уже давно пришел к ощущению, что креативная методика – скучное слово. К тому же оно недостаточно точное: метод подразумевает неразрывную цепочку от задачи к цели. В случае с созданием идей этого быть не может: мы не можем придумать идею волевым усилием, так же как не можем по заказу взять и начать любить кого-то.
У Мамардашвили есть гораздо более емкое понятие, которого я нигде больше не встречал — ноогенная машина. Он говорит, что, хотя идею по заказу создать нельзя, можно создать конструкцию, внутри которой эта идея возникнет. Вот эту конструкцию он и называет ноогенной машиной, поясняя это следующим образом:
«Акт познания состоит не в том, чтобы изобрести новую мысль, чего нельзя сделать хотя бы в силу дискретности времени, а нужно организовать то, что породит саму эту мысль. […] Не прямое порождение мысли, а создание неких напряжений и сцеплений или возможностей, которые породят мысль, поскольку содержание ее предопределить невозможно. Ведь, по определению, если мысль новая, то мы ее не знаем, она не вытекает из логических связей существующего сейчас знания или теории.» (Картезианские размышления, 10).
Ноогенные машины – это очень широкое понятие. Например, алфавит – это, безусловно, ноогенная машина, как и сам язык. Музыкальный инструмент – это ноогенная машина. Ритуал – человекообразующая машина, опять-таки пользуясь термином Мамардашвили.
Применительно к креативности можно сказать, что креативная методика, понятая как ноогенная машина, порождает не напрямую идеи, а продуктивные состояния, в которых эти идеи рождаются сами. Возникающее состояние я бы назвал антилабиринтом. Лабиринт – это место, где ты никогда не найдешь выхода. А антилабиринт – это как раз наоборот: куда ни двинешься, все равно придешь к чему-нибудь. В ноогенных машинах возникает состояние антилабиринта, когда ты можешь из любой точки найти выход.